Начало проекта «Новороссия»: ополченец дядя Миша

Памяти ополченца дяди Миши.

Был ли он хорошим человеком? Человек, положивший жизнь за идеалы, не бывает плохим. Наверное. Стоило ли верить в эти идеалы? Стоили ли они жизни? Кто принимал решения на самом деле? Есть много вопросов, на которые никто не даст ответов. Но на один вопрос мой личный ответ однозначен: этот человек и тот вечер, определивший наши судьбы, заслуживает десятка строк текста.

Казалось, после Афгана, Чернобыля, развала СССР, лихих бандитских 90-х и развития бешеного капитализма под флагами «европейских» ценностей, нетрадиционных сексуальных равенств да уравниваний (будто это главная проблема на самом деле), выживания на мизерную пенсию, разрушения Системы, формировавшейся десятилетиями, — нашего человека уже ничто испугать не может.

А человека, воспитанного университетами знойных песков и пулями, пускай старых, но от этого не менее эффективных, дальнобойных буров системы «Инфилд», — тем более.

Впрочем, Судьба, по старой своей привычке, очередной раз окунула «лицом в жизнь», дала для разнообразия непродолжительную надежду, довольно жестко посмеялась над миллионами людей, вполне спокойно и серьезно после этого заявив: удивляться не поздно никогда.

А если ты не умеешь расслабляться и тихо угасать, — вспоминай мышечную готовность да свирепый оскал бурной молодости. Ибо они еще не раз понадобятся.

14-й год. Майдан, анархия, разгул всевозможных народных псевдо-полиций, «козакив», «казаков», самооборон под разными флагами, полная импотентность силовиков.

Лет 30 назад подобный сумасброд, не разбирая флагов и взглядов, разогнали бы единственной очередью из КПВТ, причем прицельной. Либо же ротой бойцов, вооруженных саперными лопатами.

Благо дело, всякими там гуманными резиновыми заменителями пуль и дубинами из того же материала Родина своих защитников не обременяла.

Проще было с вопросами применения, а главное — с людьми — командирами, а не просто «личностями в погонах», офицерами, действительно способными отдать приказ и взять на себя ответственность, а не «сидеть на 5-й точке ровно» под предлогом отсутствия распоряжений свыше.

Но Система ушла в прошлое, все государственные тайны давно сданы врагу холодной войны, а дела настоящих спецов — на хранение в архивы.

То, что пытались построить на месте Системы «начальники», ждущие ухода в запас и пенсии либо кормящиеся мелкими взятками, да одинокие идейные и по-смешному безграмотные аматоры оказалось, в принципе, не способным к противодействию кому и чему бы то ни было.

Система ушла, а вместе с ней ушла Школа, оставив разве что ностальгию.

Начало проекта «Новороссия» вызывало противоборствующие чувства.

С одной стороны, хотелось Того порядка. Хотелось ездить к тем немногим, оставшимся в живых, прошедшим ад «за речкой», африканскую малярию или кубинскую жару друзьям, — без унизительных процедур на границе и билетов с заоблачными ценами — как раньше, отдыхать в Крыму, как раньше, летать в Сочи. Хотелось не видеть границ, пускай и простоявших два с лихвой десятилетия, там, где мы их видеть не привыкли.

С другой стороны, стремление народа взять власть в свои руки на фоне полного безвластия тоже давало малость надежды.

Но внутренний голос профессионала автоматически менял термин «народ» на «неопытные экзальтированные дилетанты», бросались в глаза невидимые для большинства дирижеры процесса.

Эти — уже грамотные, опытные, наверняка обстрелянные. Нашего поля ягоды. Вот только разделения на «нас», профессионалов, и на «них», статистов, пренебрежительно называемых модным словечком сленга современной молодежи — «пипл», не получилось опять.

Вроде, все просто. Для организации акций протеста, блокирования, да любых акций, не нужен переводчик с Фарси. Двенадцатилетний пацан, возомнив себя моджахедом, не пальнет в спину вполне настоящей смертоносной пулей. Местное население воспринимает как надо.

Кто-то, конечно, против, но чаще — как надо. Эмоции зашкаливают. Собрат профессионал, однокашник по старому доброму Ташкенту, работает безупречно. Как учили только там. Как умеем только мы.

Насмотревшись в телевизор, абориген с пеной у рта доказывает свою искреннюю позицию. Старую, может и подзабытую, отлежавшуюся, выросшую, и, одновременно — новую, набравшую силы идею, за которую он сейчас действительно готов отдать жизнь. И даже убить. Разве не идиллия?

Операция по плану. Скоро пойдет местечковая стрельба, кто-то начнет убегать, кто-то выпрыгнет на очередном социально-революционном лифте. Известность и власть вскружат голову. Под контроль.

Дестабилизация сменится упорядочиванием ситуации, как и надо.

Пара выстрелов или несчастных случаев, опять же — там, где надо. Для непонятливых заигравшихся (нечего становиться на дороге Системы, и тем более — на дороге запущенной машины). На фоне исторического «творчества» художников социальной архитектуры — мелочи.

Жизнь становится огромным кинотеатром, где транслируют любимый фильм молодости, во время которого впервые поцеловал давно понравившуюся девушку. Смотри да радуйся! Почему же тогда настроение как на похоронах?

В пылу профессиональных комплиментов известным и неизвестным коллегам мозг едва не пропустил главное.

Возле меня сидит человек — насмотревшийся в телевизор «абориген», который делится по-пьяни самым сокровенным (ты ж никому), который мечтает достать автомат или хотя бы ПМ (держал ли ты его, дружище, в руках-то хоть раз?), который слышал, что вроде выдавали вчера оружие, просто по паспорту в центре города.

Абориген, которому я поддакиваю, слушая вполуха и не слыша (пить научили в свое время, сохраняя трезвость мысли). «Абориген»…

Я не за тысячи километров от Родины, по ее воле, и ради ее же блага. И собеседник — не чужестранец с иным разрезом глаз да цветом кожи.

Он не статист, вчера надевший идеалы коммунизма, которого можно вместе с такими же расходовать без особых сантиментов в интересах дела (для их нормальной жизни же стараемся, мы им помогаем, а не наоборот — пускай работают).

Миша. Лет двадцать знакомый. Друг. Друган. Добрейшей души человек. Для всех соседей — дядя Миша из третьего подъезда. Товарищ на редких «по сто пятьдесят». С которым вместе рыбачили на Донце и гоняли бомжей с детской площадки под домом.

Мастер пошутить, любитель выпить, несостоявшийся романтик, далеко не глупый, вроде, хотя и звезд по жизни не хватал. Верящий в идею и мечтающий достать хотя бы ПМ. Гражданский до мозга костей и наивный. Дерьмо. Вот дерьмо!

Были «мы». Те, кто работал. И были «они». Те, по кому работали.

Была Система, которая отвечала на вопрос, почему и ради чего «работать» необходимо.

Были, при чем не так уж редко, человеческие отношения, искренняя дружба между отдельными из «нас» и отдельными из «них».

В другой реальности, в отдельной части «шарика», откуда возвращались, хоть порой и не все, в пространстве для работы, в оперативном поле, просто «в поле».

С отдельным цветом кожи у статистов, которым помогали своей Системой, риском и умом, с отдельным климатом, с чужим, отдельным, захватывающим — да, но чужим, рабочим миром «поля». Но не «дома».

Последние 100 грамм. Закончилась бутылка. Пить бесполезно дальше совершенно. И мой «статист», сосед — такой, как надо.

Чертова трезвость давит на мозги. Трезвит ударом молота по мозгу невероятный вывод: «Поле» в «Доме».

Из дома уже не улетишь домой залечивать раны, полученные в поле, чтобы восстановить душевные силы и физическую способность действовать.

Не спрячешься от врагов, мечтающих отомстить за то, чем успел отличиться.

Из этого опасного поля оперативной геополитической военной и, черти знает какой еще, игры не уйдешь по трапу самолета в безопасный «дом». Поле в «доме». «Работа» на Родине.

Там, где строили футбольные ворота для ребят, где могилы близких, где должно быть спокойно и безопасно.

— Забыл бы ты, Миша, об этом ПМ-е. — Не слышит. Ответы не внятны. Ему хорошо. Не запомнит. Достанет свой, сначала — пистолет, потом другие железки. И действовать будет. И погибнет через несколько лет заматерелым ополченцем, нарвавшись на растяжку, поставленную неопытным коллегой. Статист. Зачем оно было ему? Как же больно. Впервые, наверное, в жизни настолько паршиво и больно. Старею.

А тем временем, пока пустая бутылка провожала нас с Мишей из-под стола грустным взглядом теплого весеннего вечера 14-го года, наши, уже «не статисты», а вполне рабочие, в свое время, спецы вспоминали, кому здоровье позволяло, как учить «молодых» убивать, показывая собственным примером.

И выбирали стороны конфликта, рискуя увидеть в прицел человека, прикрывшего тебе спину где-то в Газни целую вечность, эпоху назад.

Трагикомедия жизни шла своим чередом.

Катилось под откос время, заставляя забыть о возрасте, разрывала шаблоны и мозг обстановка.

Сквозь годы и расстояния в такт шагам память упорно повторяла формулу, вбитую в сущность личности десятки лет назад: жить по времени, думать по возрасту, действовать по обстановке…

Читайте также: Жёсткое издевательство: на Западе подвели итоги президентства Порошенко

Виталий Карпачев, специально для «Русской Весны»