Разведчик ЛНР «Мук»: «Когда на Майдане начали жечь «Беркут», я понял, что не смогу остаться в стороне»

Защитник Луганской Народной Республики поделился в эксклюзивном интервью News Front своей личной историей и рассказал об особенностях ведения разведки в условиях Минских соглашений

Некоторое время назад корреспондент News Front в рамках гуманитарной миссии группы «Помощь раненым бойцам Новороссии» посетил одно из боевых подразделений Народной милиции ЛНР. Во время передачи необходимого ребятам на передовой снаряжения нам удалось записать небольшое интервью с одним из разведчиков.

С учётом специфики работы подразделения мы пока не можем назвать имя и показать лицо нашего собеседника. Итак, знакомьтесь, боец разведывательного подразделения Народной милиции ЛНР, позывной «Мук».

— «Мук», с чего для вас началась эта война, что побудило взять в руки оружие?

— Майдан, действия украинской власти. Я в своё время после армии служил в МВД. И когда начали палить «Беркут», у меня это до кома в горле. Пацаны выполняли приказ, они не собирались никого убивать. И когда их начали жечь, я понял, что не смогу остаться в стороне. У меня дед прошёл войну, и меня воспитали так, что нужно защищать свою землю, свою Родину.

— Что в итоге стало точкой невозврата?

— Славянск. Когда город начали бомбить и обстреливать с вертолётов и артиллерии. После этого выдвинулись на рубежи, чтобы остановить их и не пустить дальше. Самые первые мои позиции были в районе Северодонецка ещё в мае 2014 года. Там произошло первое столкновение с нацбатальонами. Это были незабываемые ощущения.

— Что именно врезалось в память из тех событий?

— Первый бой. Это было самое запоминающееся. Да, до этого были служба в армии, МВД, приходилось работать с оружием. Но не было таких перестрелок и столь явной угрозы жизни. Когда только начали стрелять, страха не было. Я тогда ещё был пулемётчиком. Хватаю пулемёт, вскидываю, кричу ребятам: «Всё, приехали!». Настолько всё в замедленном виде происходило, что видно было тучи пуль, когда они стреляли по

блокпосту. Возможно, из-за того, что были на адреналине, поэтому так всё запомнилось.

— Плюс ещё, наверное, были обстрелы из тяжёлых калибров?

— Нет, на тот момент у нас не работали тяжёлые калибры. Чисто стрелковый бой был.

Северодонецк – это химический город, все знают, что его отдали без боя, дабы он уцелел, и не было экологической катастрофы. Потому что там химзавод на химзаводе, весь город в трубах. Одна мина – и всё, считай, выжженная земля получилась бы. Поэтому тогда обошлось без крупных калибров.

А дальше работали по всей республике: Успенка в ДНР, Сокольники, Чернухино. Везде побывали. В Успенке – не в районе КПП, а за посёлком погибли пацаны. Едешь-едешь, потом хлоп, и нет машины. И знаешь, что там в машине были четыре человека, с которыми ты недавно разговаривал.

— Прямо по машине влупили?

— Да, спалили со «шмеля». Запоминающихся эпизодов было много, но не о всех хочется вспоминать.

— Сейчас твоё подразделение какие задачи выполняет?

— Разведка. Наша задача — прийти, увидеть, зафиксировать и тихо уйти. Ведём наблюдение за противником, передвижениями техники, личного состава, снятие координат. Всё по службе, не нарушая Минские договорённости.

— Как в настоящее время себя ведёт противник на вашем участке фронта?

— Противник ведёт себя хитро. Он может применить запрещённое Минскими соглашениями оружие, подойти близко к нашим позициям, спровоцировать на ответный огонь. Ну или влупить в сторону своих же позиций так, чтобы было представление, что как будто это мы выстрелили. Воронка есть, направление прилёта тоже. Приезжает ОБСЕ, и потом нас обвиняют в нарушении режима прекращения огня.

— Предпринимаются ли вылазки, провокации, попытки захвата «серых зон», и как часто?

— ЛНР с «серыми зонами» больше повезло, так как большая часть линии фронта разделена рекой, есть естественная преграда. Поэтому нам попроще. Но и у нас есть участки, где река уходит, и там уже километр туда, километр обратно… То же Золотое уже сколько разводят, проводят демилитаризацию, но населённый пункт там уже скоро будет как Сокольники.

— Доводилось ли сталкиваться во время боевых действий с украинскими нацистами? Какие-то отличия в их действиях от ВСУ наблюдаются?

— Есть. ВСУшники выполняют приказ, в них нет такой ненависти, как у националистов. Националисты воспитывались в такой обстановке, они с детства считают нас москалями, а значит своими врагами. При том без разницы, какой у тебя паспорт, откуда у тебя родители. Если ты разговариваешь по-русски, значит ты москаль.

— Каким вы видите будущее Луганской Народной Республики?

— Будущее республики – в составе Российской Федерации. Потому что были Россией, и мы должны вернуться.

Дмитрий Павленко, специально для News Front