Средневековый беспредел: России не выиграть в судах Стокгольма и Лондона из-за их дремучего права

Показательная новость пришла из Киева: суд обязал украинский «Нафтогаз» представить список своих сотрудников, премированных за «победу» над «Газпромом» в Стокгольмском арбитраже, одержанной год назад. 

Как выяснилось еще весной прошлого года, общий размер премии составил 1% от суммы 4,63 млрд долларов, затребованной Стокгольмом у российской газовой компании, — или 46,3 млн долларов. Все это время руководство «Нафтогаза» отмалчивалось, заявляя, что информация о награжденных сотрудниках является конфиденциальной. Видимо, пройдет еще немало времени, пока гражданам «европейской державы» посчастливится хотя бы узнать имена «счастливчиков», распиливших «призовые» деньги.

На фоне того как в Киеве «перемога» высокопоставленных чинов из «Нафтогаза» постепенно превращается в «зраду», Федеральное агентство новостей решило разобраться — как так случилось, что Стокгольмский арбитраж принял свое вопиющее решение? Как вообще могла судебная система «цивилизованной» страны, не чуждой понятию верховенства закона, состряпать политически ангажированный приговор, не имеющий ничего общего ни с объективностью, ни со справедливостью?

А может быть, проблема коренится не столько в политике «коллективного Запада», сколько в коренных дефектах западного, точнее скандинавского и англосаксонского правосудия, основанного на так называемом прецедентном праве? 

Не секрет ведь, что различий между российской и, например, немецкой системами права гораздо меньше, нежели всех тех «рогаток», которые отличают правовые системы Великобритании, США и, до кучи, Скандинавии от континентальной Европы. Так, может, все дело в том, что «третья ветвь власти» в этих странах-изгоях просто по определению далека от образцов правосудия и никогда в своей истории не пыталась оперировать понятием высшей справедливости?

В Англии нет статьи за убийство

«Юридическая география», или правовая карта мира, — достаточно необычный взгляд на современный мир. Составлением таких карт занимается целый раздел юридической науки — сравнительное правоведение. Оно досконально разбирает все сходства и различия правовых и судебных систем различных стран мира с целью определить их родство и возможность разумной трансляции правовой практики.

Например, для российского гражданина, воспитанного в безусловном уважении к отечественной правовой системе (как тут не вспомнить сакраментальное «Тебя посодют, а ты не воруй!»), будет удивительным тот факт, что в английской правовой системе нет уголовной статьи, которая однозначно признавала бы убийство человека преступлением и накладывала бы на преступника неотменяемую ответственность.

Связан такой вопиющий для нашего взгляда факт с тем, что в Англии, Уэльсе и США (кстати, за исключением штата Луизиана, где исторически было сильным французское влияние) используется так называемое «английское право», которое ведет свое начало от Акта о судебных взысканиях за ущерб, принятого в… 1267 году. В середине XIII века в Англии понятие «убийства» было достаточно размытым и слабо похожим на современные реалии — как, впрочем, и в «Русской правде» родом из 1016 года. Убийство простолюдина и убийство дворянина считались различными по тяжести и наказанию преступлениями. 

Однако за тысячу лет, последовавшие после написания «Русской правды», российская правовая система смогла выработать универсальную форму наказания за такое страшное преступление, как убийство человека, и полностью кодифицировать его. Тогда как Англия, а затем и США, на протяжении практически 700-летней истории англосаксонского права всегда исповедовали принцип stare decisis («неукоснительно придерживаясь решенного ранее»), который еще называется принципом судебного прецедента. 

В рамках такого подхода, обязательного в английской системе права, каждый судья применяет в своих решениях предыдущие юридические прецеденты к фактам и обстоятельствам каждого конкретного судебного разбирательства. При этом степень юридической силы прошлых судебных решений, часто противоречащих друг другу, зависит от положения суда в иерархии судебной системы. Каждый следующий вердикт дополняет и изменяет изначальную судебную практику. В итоге сегодня за убийство в США и Англии преступника, как правило, осудят — но лишь сославшись при этом на массу предыдущих прецедентов. 

Следствием этого является печальный факт: столь переутяжеленную судебную систему, как англосаксонское право, представляющую собой бесконечный круговорот юридических норм, практически невозможно понять без тотального в нее погружения. Выступление в английском или американском суде без поддержки адвоката — это практически самоубийство, и слова «я буду защищать себя сам» всегда вызывают фурор в зале суда. 

Таким образом, целая армия высокооплачиваемых адвокатов — это реальность современных США и Великобритании, ведь без них судебная система этих стран просто нежизнеспособна.

Правовые системы мира и место России в них

Какие же правовые системы выделяют сегодня на планете ученые-правоведы? 

В целом, считается, что центральное место в мире занимают правовые системы всех стран континентальной Европы, в том числе России, которые во многих своих положениях прямо противоположны англосаксонскому праву. В свою очередь, континентальное европейское право разделяется на романское, германское и скандинавское. 

Скандинавское право считается наиболее близким к прецедентному англосаксонскому праву, хотя его процедуры во многом повторяют континентальное право. Различие между немецким и романским правом немного тоньше. В романском праве, иногда еще называемом французским из-за того, что оно восходит к кодексу Наполеона, последовательно постулируется принцип равенства всех граждан перед законом. Вся полнота гражданских прав принадлежит каждому гражданину — без различия вероисповедания, состояния, сословия или национальности. Немецкое же право более кодифицировано и традиционно, так как оно развивалось без столь радикальных исторических событий, как Великая Французская революция.

Отдельными мировыми системами права являются исламское (шариат) и система правовых обычаев (традиционное право), которые характерны, соответственно, для мусульманских стран и части государств Африки и Юго-Восточной Азии.

Интересно, что ученые-компаративисты, изучающие юридическую географию, считают современную Россию страной смешанного романо-германского права. Традиционная правовая система Российской Империи до 1917 года была достаточно громоздкой, наследующей массу артефактов чуть ли не со времен «Русской правды», перекрытой позднейшим немецким и английским влиянием XVII—XIX веков. Все те немногочисленные права, которыми располагали подданные империи, даже в начале ХХ века мыслились как привилегии, данные по милости монарха. 

Просто напомним некоторые особенности той системы. Все, что не было разрешено, считалось запрещенным. Подданные не были равны между собой, не имели права на самоуправление, не располагали свободой слова, свободой собраний и шествий, свободой ассоциаций, свободой вероисповедания, даже свободой частной жизни — например, существовал запрет на межрелигиозные браки.

Не исключено, что, не случись 1917 года, мы бы и сегодня жили при судебной системе, весьма похожей на смесь английского и немецкого права. Как пример, список категорий иностранцев, не впускаемых в Российскую Империю без особого разрешения, состоял из «цыган, иезуитов, шарманщиков, румынских евреев, не имеющих средств к существованию (но не каких-либо иных евреев!), вредных раскольников, продавцов гипсовых фигурок и афонских монахов». Никому в империи даже не приходило в голову, что этот пестрый перечень «нежелательных лиц» надо привести в более логичный вид — но ведь и в остальных частях традиционное российское имперское законодательство выглядело столь же хаотично!

К счастью, в последующие за революцией и Гражданской войной время, еще в 1920-е годы, все эти имперские «авгиевы конюшни» были сметены, что позволило тотально упростить и кодифицировать советскую систему права. По сути, мы и сегодня живем в юридической «сталинской шинели», которая, что интересно, надета на настоящий «наполеоновский мундир». Ведь за основу советской системы права было положено то самое универсальное французское (романское) право, которое породила Великая французская революция.

Так стоит ли России надеяться на западное право?

Как видно из этого упрощенного анализа, таких понятий, как «западная» или «российская» правовые системы, попросту не существует. Принципы и подходы, которые применяют суды Великобритании, США или даже Швеции, совершенно непривычны не только для нашей логики, воспитанной в парадигме «перед законом все равны», но и для логики простого немца, француза или итальянца.

Отсюда и возникает наше недоумение по поводу, скажем, решений Лондонского арбитража о заморозке 3 млрд долларов по украинским евробондам, которые были законно куплены Россией через европейскую биржу, но выплата по которым сейчас реально заморожена якобы «независимой» западной судебной системой.

Как и невозможно понять в рамках континентальной системы права логику действий Международного Стокгольмского арбитража, в разбирательствах между российским «Газпромом» и украинским «Нафтогазом», принявшего совершенно абсурдное одностороннее решение, по которому российская компания обязана передать Украине 4,63 млрд долларов «неустойки». 

С точки зрения различия правовых систем, интересен и прецедент со швейцарской компанией Noga, которая в 1993 году, воспользовавшись пунктом об отказе от «суверенного иммунитета» в своем контракте с правительством РСФСР от 1991 года, обратилась в люксембургский суд в связи с невыполнением договора, оценив неустойку по контракту в 300 млн долларов. 

Несмотря на то, что Noga выиграла дело в Люксембурге, где действует французская система права, это решение суда так и не вступило в силу — в том числе благодаря прозрачным правилам работы романской системы права. Арест активов российского правительства, Банка России, Внешэкономбанка, Внешторгбанка и внешнеторговых объединений в Люксембурге и Франции на сумму 600 млн долларов удалось снять, а дело было практически похоронено. 

Тем не менее, Noga смогла взять реванш в Международном арбитражном суде в Стокгольме и выставить России счет на 1,5 млрд долларов. Арбитраж в Стокгольме, действующий по скандинавскому праву, в 1997 году решил дело в пользу Noga, чем снова подставил под удар имущество Российской Федерации за рубежом.

Окончательную же точку в том судебном споре поставил лишь Федеральный суд Швейцарии, действовавший по универсальному романо-германскому праву. В декабре 2008 года он окончательно определил действия Noga как судебное и бизнес-мошенничество. Суд не только отказал Noga в каких-либо компенсациях, но и обязал швейцарскую компанию возместить судебные издержки суду и России на общую сумму 210 тысяч швейцарских франков. 

Непонятная «любовь» российских компаний и чиновников к западной системе права и, в особенности, к англосаксонским и скандинавским судам, которые в своей работе в значительной мере опираются на прецедент и выверты адвокатов, малопонятна и неприятна. Раз за разом крупные российские бренды и государственные чины наступают на одни и те же грабли, бездумно перенося привычную им практику универсального российского права на дебри и закоулки англосаксонской и скандинавской судебных систем. 

Им стоило бы понять, что сложная система неравенства, фрагментарность и бессистемность законодательства, принятие решений stare decisis («стоять на решенном»), без общего принципа или опубликованного кодекса — все это является взаимосвязанными частями двух этих правовых систем. Постоянное конструирование неравенства на всех уровнях и во всех разрезах общества является их сутью. Равно как и произвольно применяемые судебные нормы, опирающиеся на средневековые сословные, образовательные, имущественные и даже территориальные предпочтения. 

Проще говоря, это «островное» право имеет мало общего с законностью, справедливостью и истиной, представляя собой лишь концентрированную власть судей и адвокатов. Искать в таких условиях правду — гиблое занятие. Ведь всегда можно найти исторический прецедент нужного свойства, который отвадит этих настойчивых русских от защиты их законных прав. 

Кстати, решения по иску «Газпрома» к «Нафтогазу», по претензиям фирмы Noga к России и по украинским евробондам в кармане Москвы — это теперь тоже судебные прецеденты. На которые отныне и станут буднично ссылаться Стокгольмский арбитраж и Высокий суд Лондона в своих последующих решениях, направленных протина России. Словом, это самый настоящий средневековый беспредел: России не добиться справедливости в этих судах из-за очевиднейшей причины — их дремучего права.